ПОЗЫВНОЙ – ТЮЛЬПАН...

Сианна Мнацаканян, уменьшительно-ласкательно – Сюзи,  одна из участниц Арцахской войны, которая с оружием в руках воевала до самого установления перемирия... Надо отметить, что недостатка в девушках на войне не было, но немногие из них воевали на передовой. Сюзи, именно так к ней обращались боевые товарищи, была из числа тех немногих...

Боевая подруга  ребят на передовой  в душе лелеяла заветную мечту: взойти на библейскую гору Арарат и с ее вершины продекламировать  «Танец сасунцев» Геворга Эмина. Врач, воин-освободитель  Арцах Буниатян как-то сказал Сюзи: «Если у скульпторов вдруг появится мысль  изваять образ  победившей в Арцахской войне армянки, то идеальнее кандидатуры им не найти...».

Сюзи отправилась на фронт через несколько дней после освобождения Шуши, воевала в составе различных отрядов. Она была и стрелком, и медсестрой, пока окончательно не утвердилась в противотанковом дивизионе. Она была первой женщиной-фаготчицей  Арцахской войны и командиром-наводчиком противотанкового комплекса «Штурм-С». Номер военного орудия «323» она запомнила на всю жизнь, именно с ним она совершила свой самый значимый подвиг в селе Вагуас. До войны она обожала фильмы про войну, после– видеть их не могла. По мнению Сюзи  на поле боя осталось много истин, говорить и рассказывать о которых отныне некому. Самая печальная картина, которую ей довелось увидеть, была депортация шаумянцев, а самая прекрасная и незабываемая – вид Арцаха из вертолета. Ее позывным во время войны был «Тюльпан». Говорит, что очень соскучилась  по фразе «Я тюльпан»... Говорит и предается воспоминаниям: « Еще с малых лет в глубине души я лелеяла мечту увидеть Армению от моря до моря. Это была моя тайна, о которой я никогда не говорила вслух. Моя бабушка по материнской линии, которая приходилась родственницей Андранику, укладывая меня спать, не пела колыбельных песен, а рассказывала историю армянского народа, начиная с эпохи Тиграна Великого и более раннего периода и до наших дней. Она была также из числа тех армян, которым удалось спастись от погромов и резни 1915г..  Слушая рассказы своей бабушки, я всегда спрашивала, почему угоняемые в пустыни армянские женщины и девушки не сопротивлялись, почему не убили хотя бы одного турка? И когда началась Арцахская война, я подумала: Арцах – это  маленькая часть Армении моей мечты, и я непременно должна участвовать в его освобождении. А однажды у памятника С. Шаумяну я увидела парня в военной форме. Подошла к нему и сказала, что хочу на фронт. «Вы возьмете меня?»,- спросила я. В ответ и он спросил: «А сколько тебе лет»? «24»,- ответила я. «Но только при одном условии: в Ереване у меня раненый товарищ, он нуждается в уходе». «Нет проблем»,- сказала я. Мы направились в штаб отряда «Тигран Великий», он походатайствовал за меня и меня приняли в отряд. Я научилась стрелять, участвовала в учениях, и одновременно ухаживала за раненым. В Арцах мы отправились вчетвером : 13-летний Мурад, Юра, Вова и я». Как-то, когда один из журналистов спросил у Сюзи о самом хорошем подарке, полученном ею когда-либо, она без колебаний ответила: «Граната «Ф-1», которую в 1989 году получила в подарок от друга детства –  Арсена».  

Победу в Арцахской войне она считает чудом, а предоставленное перемирием время -  возможностью для подготовки к будущим вызовам. Она считает, что мы не имеем права отчаиваться, и уверена, что ее израненная армия и преданные сыны залечат раны и вновь возродят нашу Родину. В дни этой последней катастрофы Сюзи потеряла покой и сон, помимо материальной и моральной поддержки она всячески старалась помочь ребятам на передовой и раненым... Война сделала ее разговорчивой, раскрыла сердце и язык, и в своем слове она столь же искренна, как и в жизни, и на службе. Залогом тому – это  признание, сделанное ею из госпиталя в дни войны... «Не помню, который уже день я нахожусь в подвале госпиталя: не то я медсестра, не то ... скорее рабочая, санитарка и организатор работы фельдшеров. Друг за другом доставляют раненых – разной степени тяжести. Самым тяжелым было состояние крупного мужчины и худого, тощего, черноволосого и чернобородого парня. Во время операции состояние великана ухудшилось, и один из врачей проводил искусственный массаж сердца. Врач вспотел, но раненый не дышал. Время шло, стоя неподалеку, непроизвольно, я повернула ладони своих рук к великану и вначале в уме, а затем шепотом, пристально смотря на него, повторяла: дыши-выздоравливай... Это были роковые минуты, он был в очень тяжелом состоянии. И вдруг раненый задышал, врачи продолжали действовать, но этого было мало. От напряжения я вспотела, оцепенела, словно во сне подошла к нему, схватила  раненого за ступню и передала ему всю накопившуюся  во мне  энергию,  повторяя: ну, дыши, дыши... Врач с облегчением продолжил операцию. Я успокоилась, но от слабости слипались глаза. Рядом была кровать, на которой, улучив минуту, присаживались, устраивая перекусы (на стуле была разложена еда). Я подошла и упала на эту кровать, не помню, сколько я спала, только вдруг услышала шум радио – это был комендант, и я проснулась. В операционной был лишь тот худой парень. Врачи говорили, что доставленных из Джабраила и Гадрута раненых так «обрабатывали» на местах, что им нечего бывает делать. Я была восхищена нашими врачами и хирургами,  хотела обнять каждого из них –  ведь это  единственное, чем я могла отблагодарить их за  безграничную преданность, но постеснялась. Привезли одного раненого, который отказывался от еды и только просил воды. Я сказала, давайте я покормлю его, медсестра ответила, зря потратишь время, он не будет есть. Я попробовала покормить его, он смотрел на меня и улыбался, а иногда вздыхал. Когда пришла медсестра и увидела, что раненый ест, с удивлением спросила, как мне удалось уговорить его. Я ответила, что по секрету  показала ему свои капитанские погоны, он улыбнулся и стал есть...

44-дневная катастрофа воскресает каждый день и час в виде горьких и безутешных воспоминаний, однако, перенесшая три войны и хлебнувшая немало горя и лишений Сюзи не теряет надежды, ей хочется верить, что армянская армия исцелится и возродится - подобно раненому орлу.