«Я НИКОГДА НЕ ЖИЛ БЕЗ МУЗЫКИ...»

Нам посчастливилось быть ровесником этого гениального музыканта, и большая честь и счастье увидеть его в Арцахе, рядом с нами, насладиться его мудрым словом и чудесным искусством.

Год для композитора юбилейный, ему исполнилось 80 лет, и Арцах не мог остаться непричастным к юбилейным торжествам. Более того, юбилейные гастроли «Маэстро Мансурян» стартовали 1 сентября в Арцахе, продолжились в Ереване и завершились 13 сентября в культурной столице Гюмри. На пяти концертах прозвучали киномузыка Мансуряна, симфонические и камерные произведения.
В Степанакерте состоялись два юбилейных концерта под названием «Тигран Мансурян – 80». В рамках мероприятий «Дни Еревана в Арцахе» 31 августа в столичном Дворце культуры и молодежи состоялся концерт-вечер «Армянская классическая поэзия в музыке Т. Мансуряна: Исаакян – Чаренц» с участием Государственного камерного хора Армении (художественный руководитель и главный дирижер - Роберт Млкеян) и концерт на площади Возрождения в исполнении Государственного симфонического оркестра Армении (художественный руководитель и главный дирижер - Сергей Смбатян). Известные произведения композитора прозвучали в новой аранжировке. Концерт послужил поводом, чтобы записать ноты и по-новому исполнить киномузыку маэстро, поскольку, по словам автора, нот некоторых его произведений нет даже в его библиотеке. В Москве он передал их Союзу кинематографистов, так что была проделана огромная работа. Добавим, что арцахские концерты состоялись благодаря сотрудничеству Ереванской мэрии, Министерства образования, науки, культуры и спорта РА и Министерства культуры, по вопросам молодежи и туризма Республики Арцах.
Наше интервью – это попытка по-новому раскрыть современного классика.
- Маэстро, что приносит с собой возраст?
- Жизненный опыт, конечно, и то, что Господь дал тебе в дни радости и печали. Все становится тебе дорогим. И ты благодарен Богу за все, за такой опыт.
- Часто ли говорили в Вашей семье о геноциде 1915 года, или родители всячески ограждали Вас от этой боли?
- Мама постоянно рассказывала о том, что произошло, а с внуками всегда шла в Цицернакаберд с цветами. Памятник жертвам Геноцида являлся также могилой ее родителей.
- В этом, наверное, и истоки Вашего «Реквиема»?
- Он берет свое начало оттуда. То, что сделал или пытался сделать, было долгом моей души, долгом нашего дома, долгом моих родителей.
- Мастер, выбирая имена своим детям, Ваши родители остались верны армянской идентичности – Тигран, Мгер, Сона, Аракс. Вы сохранили семейные традиции?
- Наша семья была очень консервативной, соблюдала армянские традиции: будь то в именах, обычаях или блюдах. У нас была традиционная армянская семья. И все четверо детей чтили законы семьи. Мою дочь зовут Нвард. По правде говоря, среди женских имен мне больше нравилось имя Эгинэ. Собрался так назвать вторую дочку. Но, к сожалению, у меня единственная дочь Нвард. При выборе этого имени свою роль сыграли Терьян, Костан Зарян, Туманян. Сын – старший ребенок, зовут Егиа, в честь моего отца. Знаете, когда Христос был распят, произнес следующие слова: «Эли, лама, сабак тари» (Господи, зачем ты меня оставил?). Эли – это Егиа, стало быть, в этом имени заключен большой смысл. Так назывался также один из пророков. Иначе говоря, в нашем доме ни одно имя не выбрано случайно.
- Эгинэ, кажется, из греческой мифологии...
- Да, из греческой мифологии, но для меня его значение связано с зачатием, беременностью.
- То есть, Вы видите призвание женщины в материнстве?
- Да, в материнстве, плодородии. Поэтому и дорого мне это имя. Если кто-то представляется мне Леной или Еленой, я говорю, что ты Эгинэ.
- Вернемся к воспоминаниям детства, куда они тянутся?
- По утрам, еще не встав с постели, все мы пели песни. Национальные песни, песни Комитаса, например, «Сона яры» (в нашем доме была Сона). Когда мои сестры стали ходить в детсад, выучили там хорошие песни и нас научили. Все мы любили петь. Иногда песни заказывала моя мама, говоря отцу: «Егиа, давай споем эту песню». И отец запевал... Его просили петь во время торжественных мероприятий. У него был очень красивый голос, и он знал много песен – Комитаса, Арама Хачатуряна, Артемия Айвазяна... В те годы это были красивые песни, сейчас они потихоньку возвращаются, новое поколение хочет заново дать им жизнь... В нашем доме, в Бейруте, был календарь, на обратной стороне которого обычно большая картина, в частности, ереванский памятник С. Шаумяну, она до сих пор перед глазами. То есть мы жили Арменией. Отец мечтал, чтобы я стал музыкантом. Для этого он и переехал в Армению. Он говорил: «Мой сын будет играть на пианино, а я буду наслаждаться его игрой на балконе».
- Пианино было первым музыкальным инструментом?
- До пианино я играл на мандолине. Я самостоятельно выучил ноты и стал играть на музыкальном инструменте, изучил многие вопросы, которые потом стали частью программы академического образования. Я не получал никаких оценок, никто меня не хвалил. Это было моим личным делом – моим и моего Бога. Я с гордостью отмечаю, что самостоятельно выучил ноты, потому что одному очень трудно выучить ноты. И когда впервые начинаешь играть, эмоции переполняют тебя.
- Когда Вы почувствовали, что жить не можете без музыки?
- Я без музыки как рыба без воды. Никогда не жил без музыки и не знаю, что значит жить без музыки.
- По мнению музыковедов, основой Вашего творчества является гармоничное сочетание национальной музыки и авангардизма. Вы согласны с этим? Какие направления современной музыки предпочитаете?
- Если честно, когда-то хорошо знал о направлениях. Теперь мои представления о них неосновательные. Кроме того, я не придаю им значения. Знаете, музыка – это обращение к таким святыням, как дом, любовь, это молитва. В ней остается мало места размышлениям об «измах».
- Из каких источников питается Ваша музыка?
- Для меня, прежде всего, важно постоянно чувствовать Комитаса – народные песни и духовную музыку. Это огромная сокровищница, неисчерпаемый материал для потомков. Стараюсь оттуда что-то черпать. Вообще надо хорошо знать свои корни, прошлое, и в то же время прекрасно знать мировую музыку, чтобы согласовывать ее с национальной. Почему согласовывать, потому что современное мышление нуждается в таких глубинах, которые имеются у тебя дома...
- По мнению специалистов, хотя в основе Вашего творчества лежит национальная музыка, Вы не обращаетесь к народным мотивам.
- Никогда. Случалось, мне говорили, напиши оперу, посвященную тому или иному герою. Я же считал, что моя задача не в том, чтобы приукрасить имеющегося героя, а представить нового героя. Если своей музыкой мне удастся добавить что-то новое, я буду только рад, но бесконечно возвращаться к тому, что имеется, это неинтересно.
- Композитор Ашот Зограбян охарактеризовал Ваш педантизм и трудолюбие при создании своих произведений словом «жестокость». Тем не менее, как они рождаются?
- Я не знаю. Представьте человека, у которого нет музыкального образования, но он поступает в музыкальное училище, через 11 лет пишет айрены (вид армянского народного стиха). Изучение музыки, усвоение академических музыкальных знаний – это очень трудоемкий процесс. Научиться нужно многому – многоголосие, мелодия, игра на музыкальных инструментах, понимание связи между стихотворением и мелодией, образное мышление. В результате всего этого и рождается музыка. За каждым произведением скрывается огромное «хозяйство».
- Какое из Ваших произведений Вам больше всего нравится?
- Откровенно говоря, у меня нет привычки слушать свои произведения, то есть, то, что уже написано. Когда иногда на концертах слушаю свои произведения, считаю, что вот в этом месте надо было написать по-другому. Но не могу сказать, что я всегда объективен при оценке своих произведений. О них я сужу по реакции зала, что унесли с собой зрители. Автор прекрасно чувствует, как публика воспринимает его музыку.
- Ашот Зограбян также самобытно охарактеризовал Ваше творчество: «Музыка Мансуряна – это поэзия». Более того, Вы написали песни на тексты армянских поэтов. Чьи книги всегда на Вашем столе?
- Если 40-50 лет назад был только Чаренц, то сейчас я уже на двух крыльях, рядом с ним и Исаакян. Люблю также Терьяна, но больше Чаренца. Каждый раз я заново его открываю, понимаю смысл его строк.
– Любите только армянских поэтов?
- Только. По моему мнению, чтобы познать поэтический мир, недостаточно прочитать одно стихотворение или поэтический сборник, знать только одного поэта. Как минимум нужно знать, какой была армянская поэтическая жизнь 300-400 лет назад, знать пройденный армянским словом путь, что передалось от одного поколения другому. Слова живут своей жизнью, и если ты не знаешь, например, как Чаренц использует слово «нока» в своем стихотворении, или что означает для Ваана Терьяна слово «кнкшашршьюн», восприятие будет неполным... Или, например, слова «молор» и «молар» имеют не одно и то же значение. Терьян был сыном священника, а в средние века, когда человек становился иноверцем, его называли «молар». И это не поэтическое открытие. Об этом нужно знать, я имею в виду значения слов в армянском языке, про другие языки ничего не могу сказать, не владею вторым языком.
- Будущие песни рождаются под впечатлением прочитанных стихотворений или музыка уже есть в словах и строках?
- Нет, ее там нет. Я не знаю, как рождается музыка, это загадка. Для меня написание музыки, в частности, к стихам – это «столкновение». И когда я заканчиваю, такое впечатление, что чудом спасся.
- Музыка, написанная к кинофильмам, можно сказать, принесла Вам широкую популярность. Какую роль она сыграла в Вашей творческой жизни?
- Мне было легко писать музыку к кинофильмам. Это своеобразный мир. Когда ты вступаешь в этот мир, должен прежде всего выяснить, каким ключом откроешь музыку для этого фильма, что нужно подчеркнуть. Найти ключ труднее, чем написать музыку. Мне было 25 лет, когда переступил порог киномира. Написал музыку ко многим документальным фильмам. Через пять лет Сергей Параджанов поручил мне написать музыку к фильму «Цвет граната». В том же году с просьбой обратился Малян, для своего фильма «Мы и наши горы». Музыку к кинофильмам я писал в основном в 1969-1984 годы, немного после 1984 года. Для меня это был чрезвычайно интересный период, так как создавались близкие отношения с представителями литературного и театрального мира, художниками. В частности, с Маляном, Фрунзиком Мкртчяном, Сосом Саркисяном, Хореном Абрамяном. Мы жили как одна семья, мне их очень не хватает...
- Какое место занимает Арцах в Вашей жизни и творчестве?
- Когда мы только поженились, жена привезла меня в Арцах. Я не знал, что у моей семьи есть связь с Арцахом. Отец жены – шушинец, мать – из соседнего села. Так что я давно связан нитями с Арцахом. И вот я снова здесь и рад...

Вела интервью
Меланья МИЛОНЯН