НЕ­МНО­ГО О ЛЮБ­ВИ И НЕ ТОЛЬКО...

Кто-то, ка­жет­ся, по­хи­тил, за­пря­тал ку­да-то да­ле­ко чув­ст­во, удер­жи­ва­ю­щее нас ря­дом друг с дру­гом, име­ну­е­мое лю­бо­вью, и ни­ко­му не уда­ет­ся най­ти ее, хо­тя, ес­ли при­знать­ся че­ст­но, ни­кто ее и не ищет. Бо­лее то­го, мы уже при­вык­ли жить без это­го мо­лоч­но­го ис­точ­ни­ка, при­спо­со­би­лись, за­быв о ее су­ще­ст­во­ва­нии. Это еще ни­че­го, мож­но пе­ре­тер­петь, са­мое ужас­ное, что ее ме­с­то сра­зу же, мгно­вен­но, за­ня­ли не­на­висть, пре­не­бре­же­ние, без­раз­ли­чие, не­ин­ди­ви­ду­аль­ность, бес­ко­неч­ное про­ти­во­ре­чие, вер­нее, кон­фликт меж­ду ста­рым и но­вым. По­че­му? Стыд­но да­же спро­сить. Сен­ти­мен­таль­но. На­ив­но. Кто-то да­же за­сме­ет. Во­прос в пра­ве и под­хо­де. Об­ви­нять бес­смыс­лен­но и не­ло­гич­но. Все друг дру­га об­ви­ня­ют, про­ще­ние ис­клю­че­но, дру­зей нет, точ­ки опо­ры нет. Сло­во ли­ши­лось теп­ло­ты и цве­та. Все мо­гут ру­ко­во­дить стра­ной, хо­тя ни­кто ни ра­зу не воз­ла­гал ее тя­го­ты на свои пле­чи, и не зна­ют, на­сколь­ко они тя­же­лы. По­че­му-то я вновь вспом­нил про сво­е­го де­да, 25 лет воз­глав­ляв­ше­го кол­хоз. Од­наж­ды, ка­жет­ся, ког­да он уже был пен­си­о­не­ром, при­шел до­мой с об­ще­го кол­хоз­но­го со­бра­ния и впер­вые в жиз­ни вы­ру­гал­ся на чем свет сто­ит, кое-что до­ста­лось и мо­ей оша­ра­шен­ной ба­буш­ке: - Что же они тво­рят, что тво­рят... Это оз­на­ча­ло, что не­пра­виль­но уп­рав­ля­ли кол­хо­зом, не хо­ди­ли пеш­ком в рай­центр, но­ча­ми не дре­ма­ли на же­ст­ких офис­ных сту­ль­ях, не де­ли­ли все по­ров­ну, сэ­ко­ном­лен­ное не да­ва­ли тем, кто от­прав­лял в шко­лу чет­ве­рых или пя­те­рых де­тей... - Ана­ит, так не смо­жем со­хра­нить стра­ну... Горь­кие и тяж­кие бы­ли го­ды. Ноч­ные аре­с­ты, Ве­ли­кая Оте­че­ст­вен­ная вой­на, за­су­ха... по­все­ме­ст­ная ни­ще­та... без­муж­ние же­ны... до­ма без муж­чин... спа­се­ни­ем бы­ло пле­чо и теп­лое сло­во со­се­да, при­не­сен­ное что-то в ла­до­ни, при­го­тов­лен­ный ба­буш­кой обед для все­го дво­ра, уте­ша­ю­щий взгляд... И так бы­ло вез­де – в се­ле, в го­ро­де, в стра­не... ина­че нель­зя бы­ло вы­жить. Пред­се­да­тель кол­хо­за ни­че­го не смог бы сде­лать... ос­тал­ся бы один, и се­ло, и дом... Ба­буш­ка же по ма­те­рин­ской ли­нии не смог­ла бы по­ста­вить на но­ги оси­ро­тев­ших де­тей Ру­бе­на, ос­тав­ше­го­ся на фрон­те... Что слу­чи­лось с на­ми? Что за са­та­на во­шла в наш дом? Ког­да и как мы ут­ра­ти­ли бди­тель­ность сол­да­та? И сколь­ко я не ду­маю, сва­ли­вать ви­ну на дру­гих не по-муж­ски. По­сто­ян­но об­ви­няя ко­го-то, по­сто­ян­но пре­сле­дуя про­кля­тую са­та­ну, ни­че­го не из­ме­нит­ся. И я, ни­ког­да не бо­го­тво­рив­ший про­шлое, стал бо­ять­ся на­сто­я­ще­го в не­по­нят­ном пла­ще, су­ма­то­хи и от­ри­ца­ния... Ока­зы­ва­ет­ся, ге­рой сов­сем не ге­рой, про­сто­лю­дин сов­сем не про­сто­лю­дин, пи­са­те­ля во­об­ще нель­зя на­звать пи­са­те­лем, учи­тель ни­ку­да не го­дит­ся, ми­нистр не зна­ет стра­ны, де­пу­тат сов­сем еще ре­бе­нок... Про­жи­тые же на­ми го­ды бес­смыс­лен­ны и бес­плод­ны. Ина­че го­во­ря, нет ни­че­го. Все ложь, сказ­ка с вы­мы­ш­лен­ны­ми об­ра­за­ми и па­да­ю­щи­ми с не­ба яб­ло­ка­ми. Кто прав, кто не прав, кто ко­го об­ма­ны­ва­ет, ку­да по­де­ва­лись ра­зум, го­су­дар­ст­вен­ное мы­ш­ле­ние... спо­соб­ность чув­ст­во­вать за­пах зем­ли и си­ла креп­ко сто­ять на этой зем­ле... Не мно­го ли мы об­суж­да­ем на­ших ру­ко­во­ди­те­лей, на­шу внеш­нюю по­ли­ти­ку, фи­нан­со­вые воз­мож­но­с­ти лю­дей, пы­та­ем­ся знать все, вез­де вы­ска­зы­вать свое «ав­то­ри­тет­ное» мне­ние, да­же на­вя­зы­вать его, взрос­лые и де­ти, жен­щи­ны и муж­чи­ны, спе­ци­а­ли­с­ты и не­спе­ци­а­ли­с­ты. Без­раз­лич­ных нет. С удо­воль­ст­ви­ем пре­вра­ща­ем в пред­мет об­суж­де­ния, в ча­ст­но­с­ти, на­ря­ды, ма­не­ру по­ве­де­ния, речь жен вла­с­ти­те­лей, да­же их мол­ча­ние. За­кры­тых тер­ри­то­рий нет. Оп­рав­да­ние то­му – на­род дол­жен знать все. И ни од­но­му из уча­ст­ни­ков бур­ных дис­кус­сий не­вдо­мек, что как раз это и ме­ша­ет на­ро­ду ви­деть то, что на­до ви­деть, слы­шать то, что он обя­зан ус­лы­шать, что уви­ден­ное и ус­лы­шан­ное им се­го­дня – это все­го лишь ма­лень­кий от­ры­вок из мо­ну­мен­таль­но­го шоу, без­вин­ный эпи­зод, на­ско­ро со­здан­ный об­раз. Че­го мы хо­тим? Чем нас так ин­три­гу­ет ча­ст­ная жизнь лю­дей, чу­жая кух­ня, чу­жая спаль­ня, чу­жая свадь­ба, чу­жие дни рож­де­ния, да­же по­се­ще­ние церк­ви... Пе­чаль­но. Дед мой ска­зал бы: - Что же это та­кое тво­рит­ся?.. Ни­че­го. Во­ис­ти­ну ни­че­го. И са­мое стран­ное, ни­кто не осо­зна­ет, что он об­ре­чен на ду­хов­ный про­стой, что он про­сто вне иг­ры, край­ний же дав­но под­нял свой флаг... Не знаю, мо­жет, я ска­жу не­хо­ро­шую вещь, но на­ше мне­ние о нас са­мих за­ча­с­тую да­ле­ко от ре­аль­но­с­ти. Ины­ми сло­ва­ми, не каж­дый че­ло­век мо­жет быть ли­де­ром, за­ни­мать­ся по­ли­ти­кой, брать в ру­ки кисть, на­пи­сать кни­гу, по­са­дить де­ре­во... по­де­лить­ся с кем-то, не по­ку­сить­ся на чу­жое до­б­ро... Ни­кто луч­ше нас не пой­мет нас са­мих. Мы зна­ем и хо­ро­шие, и пло­хие свои сто­ро­ны, что сде­ла­ли и не сде­ла­ли, да­же что нам нуж­но сде­лать. Зна­ем, под ка­ким кам­нем что ле­жит, в ка­кой пе­ще­ре и уще­лье, кто что име­ет, кто что сде­лал до сих пор и что де­лать даль­ше. Кто пре­дан­ный, а кто – нет. И са­мое ужас­ное, нас уби­ва­ют не толь­ко чу­жие, но и пря­мо пе­ред на­шим до­мом, на са­мой ожив­лен­ной ули­це ты­ся­че­лет­не­го го­ро­да, а не­ко­то­рые мои соп­ле­мен­ни­ки ос­ме­ли­ва­ют­ся да­же не при­зна­вать вы­бор це­лой стра­ны, мой вы­бор... Еще об од­ном: сра­зу же по воз­вра­ще­нии из за­ру­беж­ной стра­ны ар­мя­не счи­та­ют сво­им дол­гом ме­ся­ца­ми, го­да­ми оча­ро­ван­но рас­ска­зы­вать дру­зь­ям и род­ст­вен­ни­кам, да­же не­зна­ко­мым о та­мош­нем ук­ла­де, де­мо­кра­тии и за­ко­нах, кра­си­вых зда­ни­ях, жи­те­лях, не за­бы­вая от­ме­тить в за­вер­ше­ние сле­ду­ю­щее: - Там каж­дый за­нят сво­им де­лом. Со­сед не зна­ет со­се­да. У лю­дей про­сто нет вре­ме­ни сплет­ни­чать о дру­гих. У нас же вре­ме­ни на бол­тов­ню бо­лее чем до­ста­точ­но, оно бес­ко­неч­но, не­ис­ся­ка­е­мо, лет на ты­ся­чу хва­тит. Не бу­дем су­да­чить, упа­дем в об­мо­рок пря­мо на ули­це, на ра­бо­чем ме­с­те, мы не бу­дем пол­но­стью са­ми­ми со­бою, ес­ли ни­кто не бу­дет на­ми ин­те­ре­со­вать­ся. Бол­тов­ня бол­тов­ней, но в ней есть ме­с­то и ос­кор­б­ле­нию, и пре­не­бре­же­нию, и враж­деб­но­с­ти, и не­на­ви­с­ти... По на­ше­му мне­нию, все пло­хие, ни­кто не на сво­ем ме­с­те. На са­мом де­ле ху­же нас са­мих ни­ко­го нет. Мол, и стра­на у нас не стра­на. Ну, как тут не по­слать всех лгу­нов ку­да по­даль­ше и не воз­ра­зить: под солн­цем луч­ше на­шей стра­ны не най­ти, и хо­ро­шее, и пло­хое все на­ше, и ес­ли что-то де­ла­ем не так, ви­но­ва­ты все, от ма­ла до ве­ли­ка. Стра­да­ния вы­па­да­ют на до­лю не од­но­го че­ло­ве­ка, не ста и не ты­сяч лю­дей, у каж­до­го из де­ся­ти мил­ли­о­нов своя до­ля, и каж­дый – хо­зя­ин то­го, что мы име­ем и не име­ем. Пусть не про­зву­чит аб­ст­ракт­но, но я про­дол­жу по­ис­ки по­хи­щен­но­го у нас жи­во­твор­но­го чув­ст­ва, не со­мк­ну глаз, не по­бо­юсь оди­но­че­ст­ва, хищ­ни­ков, не спря­чусь от лив­ней и ура­га­нов и най­ду, ес­ли, ко­неч­но, еще не ус­пе­ли рас­тер­зать ее те, кто в этом ни­че­го не смыс­лит... ;