«МЫ ДЕЙСТВОВАЛИ В ЛЕГАЛЬНЫХ, НО КРАЙНЕ СЛОЖНЫХ УСЛОВИЯХ»

Некоторые республики СССР осудили Движение, обратились к Азербайджану и Армении с призывом прекратить забастовку. Люди, день и ночь стоявшие на центральной площади Степанакерта, были возмущены, волнение достигло кульминационной точки. Первоначальные лозунги исчерпали себя, также как и выступления. Движение стало терять политическую остроту. Нужен был орган, который руководил бы Движением и координировал действия митингующих. И не только. Был создан комитет «Крунк».

24 марта 1988 года в Армении была запрещена деятельность комитета «Карабах», в тот же день Верховный Совет Азербайджанской ССР принял решение, которым также была запрещена деятельность «Крунка». Его последнее заседание состоялось 28 марта, организация ушла в подполье, было принято решение работать вместе с Советом директоров. Совет директоров был структурой, созданной еще в советский период, но бездействующей в начале Движения. Один из председателей Совета директоров - Борис АРУШАНЯН, который был членом правления комитета «Крунк», рассказывает о значении этой структуры и ее деятельности в те годы. 

- Совет директоров был создан в 1974 году и функционировал до лета 1987-го. Его председателем был директор электротехнического завода Альберт Сейранян, а после его смерти директором СЭТЗ избрали меня (до этого 9 лет я был главным инженером завода). По каким-то причинам до мая 1988 года новый председатель Совета директоров избран не был. 

24 марта 1988 г. решением Верховного Совета Азерб.ССР деятельность комитета «Крунк» была запрещена. Кроме того, уже были задействованы репрессивные механизмы и средства наказания. Территория области была наводнена сотрудниками правоохранительных органов Азербайджана и СССР, в Степанакерт прибыл даже начальник уголовного розыска Министерства внутренних дел СССР генерал-полковник Панкин, который проводил на электротехническом заводе и других предприятиях и учреждениях города проверки с целью выявить случаи производства оружия и принять  соответствующие меры. Проверки проводились и для выявления других нарушений (финансово-хозяйственных). Иными словами, сложилась ситуация, которая для членов комитета «Крунк» (большинство из них были директорами) была чревата непредсказуемыми последствиями, могли начаться аресты. В условиях запретов и проверок члены комитета «Крунк» работали более одного месяца. В начале мая 1988 года появилась идея восстановить Совет директоров и продолжить неоконченную миссию «Крунка» под его прикрытием. Это была хорошая идея. 

Мы собрались в нынешнем здании мэрии Степанакерта и решили избрать председателя  Совета директоров. Первой была предложена кандидатура Аркадия Манучарова как руководителя исполнительного правления комитета «Крунк» и опытного директора, но по каким-то причинам он отказался. Было предложено еще несколько кандидатур, которые также отказались. Тогда директор предприятия «Водоканал» Владимир Геворкян встал и предложил мою кандидатуру. Вначале я тоже стал отказываться, мотивируя тем, что всего год как работаю директором, и было бы правильнее выбрать более опытного руководителя. В этот момент с места поднялся Ролес Агаджанян и с присущей ему прямотой воскликнул: «Что, Боря, боишься?» Удар пришелся точно в цель, и я дал свое согласие - с условием, что все руководители будут выполнять решения Совета директоров и сохранять единство. Заместителем был избран Армо Цатурян. На заседания и обсуждения актуальных вопросов Совета директоров всегда приглашались члены комитета «Крунк». 

Мы действовали в легальных, но крайне сложных условиях. Помимо вышеупомянутых методов давления предпринимались попытки внести раскол в наши ряды, против директоров возбуждались уголовные дела или их привлекали к материальной ответственности (даже за незначительные нарушения). Например, после долгих проверок прокуратура города решила наказать меня в размере моей годовой зарплаты, без всяких на то серьезных причин - только из-за участия в забастовках и нарушения порядка грузоперевозок. Директора Каршелккомбината Радика Атаяна привлекли к уголовной ответственности за увольнение с работы одной азербайджанки «с нарушением закона», а Аркадия Манучарова - за финансово-экономические нарушения и тому подобное. 

Руководство Азербайджана четко осознавало, что под названием Совета директоров  действовал тот же «Крунк», и об этом отмечалось даже в изданной ими в 1990 г. брошюре. 

В этой же брошюре также отмечалось, как возглавляемому Аркадием Вольским Комитету особого управления удалось внести раскол в деятельность Совета директоров. Власти Азербайджана, как всегда, представляли факты в извращенном виде, ведь им так и не удалось подорвать единство директоров. Невзирая на различные подходы членов Совета  директоров, все же им удавалось посредством дискуссий прийти к общему знаменателю, а если и были какие-то  упущения или тактические ошибки, то своими дальнейшими  действиями они вносили коррективы и исправляли их. Можно сказать, что стратегических ошибок нами допущено не было. Об этом свидетельствуют все важные решения, принятые комитетом «Крунк» и Советом директоров или по их инициативе. А еще члены Совета осознавали, что после «сумгаита» и переноса проблемы Арцаха в силовую плоскость дороги к отступлению не будет. Часть руководства НКАО по предложению Генриха Погосяна считала, что можно договориться с властями Азербайджана и добиться более высокого статуса для Арцаха, а затем постепенно двигаться к поставленной цели, обеспечивая высокий экономический рост, внедряя новую технику, модернизируя  экономику и так далее. Но большинство активистов эту точку зрения не разделяли. Они считали, что можно сотрудничать с Аркадием Вольским, но только в вопросах,  исходящих из интересов НКАО, то есть в вопросах социально-экономического характера. В этом контексте Вольский оказал Арцаху большую помощь, но он был не в силах сдержать Азербайджан, остановить развернувшееся бурное строительство в азербайджанских селах и городе Шуши. Руководство Азербайджана не считалось с мнением  Вольского по многим вопросам и даже выдвинуло требование о его отзыве в Москву. 

С накалом борьбы менялись и подходы, и формы сопротивления, создавались новые подпольные группы и руководящие органы, действия которых  согласовывались с Советом директоров. 

В декабре 1990 года я перевелся на другую работу, и председателем Совета директоров был избран директор мебельной фабрики Эрнест Айрапетян. Причем, с сентября 1989 г. по июль 1990 г., за время моего отсутствия (я учился в Академии народного хозяйства при Совете министров СССР) обязанности председателя Совета директоров выполнял Армо Цатурян. 

Рассказ о деятельности Совета директоров, имевшихся противоречиях и всех сложностях можно продолжить, но это очень пространная тема, к которой мы еще вернемся...

Со слов рассказчика записала

Нвард СОГОМОНЯН