КАРАБАХСКОЕ ДВИЖЕНИЕ - ЭТО НАДОЛГО
Родину любят не за то, что она велика, а за то, что она своя
Сенека
Страницы из дневника
2 марта 1988 года
Сегодня меня, Сильву, Соса и Игоря пригласили в ЦК. За длинным столом сидели: с одной стороны мы с Кареном Демирчяном, с другой (напротив) - Долгих, Лукьянов, Трушин и еще кто-то из АПН.
Сообщались подробности резни и погромов в Сумгаите. Долгих приводил страшные факты. Меня поразило, что он как-то уж очень спокойно произносил (словно отчитывался) такие слова, как убийство, изнасилование, мародерство, поджог.
Я слушал кандидата в члены Политбюро и думал… О том, как буквально неделю назад встречался с Горбачевым, и как через день после встречи с ним выступал перед многотысячным (более 500 тысяч) митингом в Ереване, пытаясь бросить во вспаханное поле общенародного сознания зерно надежды.
Не хочу быть пророком. Хотя, к несчастью для себя, обладаю этим проклятым даром предвидения. Поэтому, думаю, что с «сумгаита», пусть медленно, но начнется определенная деформация психологии нашего народа. Все просто: ведь то, что руководители КПСС, словно втихаря, рассказывают нам о сумгаитском преступлении, означает, что организаторы этого геноцида не будут выявлены. Значит, не будет на государственном уровне наказания, не будет воздаяния, как справедливой расплаты за содеянное. Вот тогда… Что же будет тогда?
Чувствую вину какую-то в себе. Свою или чужую? Трудно сказать. По Фрейду мне следует посоветовать, чтобы на «сумгаит» ответили бы «сумгаитом». Армяне? Это бред. До такой человеческой низости армянин не опустится. Он не станет насиловать, грабить, убивать безвинных… Нет, не дам я такого совета. Никому. Но тогда как быть с этой самой «деформацией» - обозленностью, оскорбленным чувством и совокупным народным гневом? Как быть с тем, что было, вот так втихаря, услышано и узнано о сумгаитском геноциде армян? И что будет завтра?
Со смешанными чувствами и мыслями ехал в Егвард. Спешил. Надо было срочно передать бумаге все эти смешанные чувства и мысли. По радио передавали какую-то информацию. По данным ЮНЕСКО, на Земном шаре проживают уже пять миллиардов человек. С грустью, даже безысходной тоской подумал: если на одну чашу весов поставить горе моего десятимиллионного народа, на другую - горе пяти миллиардов, то неизвестно еще, какая чаша перевесит.
10 марта
Всего на час приехал в Егвард, чтобы взять кое-какие бумаги, а заодно и поработать немного над текстом Программы «Айкашен». Отныне я ничем другим заниматься не буду. Только Карабахом. Романы, повести, рассказы, очерки подождут. Хотя… дождутся ли?
Вчерашний вечер выдался каким-то жутким. В зале Дома кино проводился то ли съезд, то ли просто форум Комитета «Карабах». Бурно обсуждалась как саднящая армянскую душу тема «сумгаита», так и вообще задачи и дальнейшие действия Движения. Конечно, следует разоблачать руководство турецкого Азербайджана (имеется в виду Аз.ССР - ред.) - это просто необходимо. Но насколько правильно сегодня привлекать к таким разоблачениям и Москву? Обозленный народ воспринимает только прямые, даже прямолинейные призывы - изголодавшимся по правде и смелым высказываниям людям это начинает нравиться, они другой альтернативы для себя не видят. Особенно активно и решительно в этом плане выступал один из молодых лидеров Движения, обвиняя во всем русский народ и призывая к тотальному гандизму (один из молодых лидеров - эвфемизм, специально примененный редакцией из этических соображений. В тексте дневника имя активиста названо). Он не понимал, что гандизм - явление семисотмиллионного народа, и десять миллионов армян к нему никак не могут быть готовы.
Понятно, что я не мог оставаться безучастным и нейтральным, когда огульно обвиняли весь русский народ, который мне лично был не чужим. Не чужим был и я для русского народа. Ведь лично для меня Россия - это не Горбачев и Лигачев, а Юденич и Брюсов.
Но дело было не только и не столько в этом, чтобы не молчать, не парировать, не защищать свои принципы. Просто выйти к трибуне и защитить свои принципы - значит не видеть, что творится с народом после «Сумгаита». Не защищать же - значит потерять то, что приобреталось народом годами. Это отдельная тема, и я к ней вернусь когда-нибудь. (Более широко тема была раскрыта Зорием Балаяном в сборнике публицистических очерков «Бездна» (Ер. «Амарас», 2004 г.) - ред.).
Тем не менее, к трибуне я вышел. Меня поддержал Сос Саркисян, взявший слово до меня. Впервые так близко я увидел и, что называется, осязаемо познал само мужество. Оно исходило от Соса, который зная, что его освистят, все-таки сказал то, что считал правильным.
То, что Движение набирает обороты, становится все более бурным и мощным, казалось бы, должно только радовать. Этим можно даже гордиться. Однако тут кроется и опасность. Ведь бурное течение не только очищает, но и рушит.
20 марта
Гласность сегодня - самое популярное слово в советском обществе. Но гласность - это, прежде всего, печать. А печать пока проявляет себя в Карабахском вопросе не лучшим образом. Даже наихудшим. Мне уже было известно, что в «Правде» готовится гнусная статья про наше Движение. То же - в «Известиях». Известно мне было и то, что в одной из этих (центральных) газет было названо мое имя как организатора, вдохновителя, зачинщика, застрельщика и прочее, и прочее в негативных тонах. Словом, «смутьяна и возмутителя спокойствия». Не случайно же пару дней назад на совещании с руководителями и парторгами средств массовой информации второй секретарь ЦК (КПСС - ред.) Егор Лигачев хвалил недавно вышедшую статью в «Советской России» некоей Нины Андреевой, которая ругала перестройку, меня же поносил и чернил как автора «романа» «Очаг». Лигачев даже не знал, что «Очаг» - это не роман, а своеобразный отчет о путешествии по Советской Армении в рамках экспедиции «Возрождение», приуроченной к 150-летию вхождения Армении в состав России. Назвав меня ярым националистом, Лигачев, разумеется, тем самым подтвердил, что не читал моей книги, в которой есть и такие строчки: «… талант моего народа «любить и дружить» вбирает в себя не только формулу «друг моего друга - мой друг», но и «враг моего друга - мой враг».
14 апреля 1988 года
Давно не был в Егварде, где за пять лет успел написать девять книг, не считая публицистики в периодической печати. Но дважды успел побывать в Москве. Встречался вновь с «августейшими», восседающими в высоких кабинетах на Старой площади. Их страшно волнуют забастовки в Карабахе. Между тем, большинство людей в Москве даже не знают, где находится Сумгаит. Не знают, кто кого убивал. Не знают также, что среди жертв были десятки русских парней. Это солдаты, которых послали наводить порядок, но которым запретили стрелять в убийц и мародеров. Вот и стреляли в них - убийцы и мародеры.
Узнал, что готова и скоро будет запущена передача Генриха Боровика «Позиция». Вроде впервые будет сказана правда, пусть и не вся.
На первое мая 1988 года непременно поеду в Карабах. Там для меня есть хорошая новость. Наконец, моя родина начнет принимать телепередачи из Еревана. Хочу быть очевидцем первых передач. Хочу в этот день с Генрихом Погосяном (первый секретарь НК обкома партии (после Б. С. Кеворкова). Генрих Погосян - друг детства Зория - ред.) сесть у телевизора и услышать, словно впервые, с экрана армянскую речь. Хочу «потрогать» своими руками счастье, за которое боролся пятнадцать лет после возвращения с Камчатки. Приближал этот день, как мог.
Кто бы знал, сколько лет я мучился с дорогим моему сердцу храмом Казанчецоц. Шуши долго не был нашим. Непозволительно долго для города, в котором до 1920 года выходили 22 газеты: двадцать на армянском языке и две на русском. Но Шуши, где родилась моя мама, все еще не наш. Когда-нибудь он вновь будет нашим. Поэтому надо спешить с восстановительными работами храма. Надо уделять больше внимания не сколько обделке, сколько бетонным работам: укреплять ослабшие места величественной церкви.
Пусть пока Казанчецоц стоит как боевая память о былых временах. Наступят и настоящие. Будет и купол, будет и крест.
20 июня 1988 года
Во что бы то ни стало надо спасать Шаумянский район (Гюлистанское меликство). Трагична судьба армян, живущих на родной земле, которую не включили даже в фальшивую автономию (НКАО - ред.). Гнет, издевательство, унижение. Все семьдесят лет.
Сегодня возрожденная родина начинается с Карабаха. Шаумянский район должен быть спасен. Не нужно тянуть. Горбачев, Лигачев… словом, отцы перестройки допускают великую ошибку. Или надо решать вопрос Карабаха, или завтра будет страдать сама перестройка. Надо быть слепым, чтобы не видеть перед собой пропасть. Либо верховная власть спасает Карабах, либо теряется смысл проведения девятнадцатой партконференции (XIX всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза - проходила в Москве с 28 июня по 1 июля 1988 года. Партконференция приняла пять резолюций: «О демократизации советского общества и реформе политической системы», «О борьбе с бюрократизмом», «О межнациональных отношениях», «О гласности» и «О правовой реформе» - ред.). Ибо после нее начнется пик Движения. И перестройка обернется перестрелкой.
Зорий БАЛАЯН
(Продолжение следует)