ВРЕМЯ ПОЛЮБИТЬ СТРАНУ

…Был не хороший… не правда ли?.. Ничего не представлял собой… Мне, например, не понравился… Ведь прекрасно было видно, что неухожен, неполноценен, а также пренебрежен… Движения ленивые, унылые, нерешительные… Казалось, что к нам он не имеет никакого отношения, немного испуган. Нетрудно было догадаться, что он пришел ненадолго, что, как бы мне правильнее сказать, пришел и понял, что его никто не ждет: ни женщина, ни мужчина…ни стар, ни млад…

Даже не хочу напоминать, что даже дети не обрадовались его приходу. Никто на всем белом свете не обрадовался ему. Но не придти, он не мог. Вопрос времени. И он отлично знал, что перед ним откроются всего несколько дверей, да и то – формально.

Одним словом, мы были не в состоянии принять его. Горе переходило из дома в дом, перед каждой дверью время останавливалось, потери приумножались… Мы не знали друг друга…

Я никогда не видел столько лошадей… Они были на улицах, площадях, во дворах… Белые, черные, красные… много, много… тьма… бесхозные, несвободные… слабые… замерзшие, грязные…

Солнце не грело… Солнце было бесцветным…тусклым… и каким-то чужим… как будто оно не наше… Холод не отступал, холод был хищным…атаковал со всех сторон…кусался…

Над городом небо отяжелело, город не дышал… Раны не заживали… Казалось, что люди никогда не смеялись, не беседовали, не ждали друг друга… Страны не было видно…

Что будем делать?.. Ни у кого не было совета на худой день… Слово было вне употребления, речи в наших краях не звучали… Единственным нашим единомышленником было молчание- густое, бесплодное… преданное…

А дальше… Один за другим… люди в почтенных летах… с семьями…Окрылись двери. Свет боязливо вошел  в дома. Стены постепенно стали согреваться. Улицы очистились от развалин, и дворы, и села… СТРАНА…  Большие машины не успевали… Разрушений было много, пасть войны не закрылась…но… ближний опять был одинок… любви не хватало… зло не имело намерений отступать… бескрайние общественные поля опять пустынны… Боль отдалила нас друг от друга… Были и уехавшие… Без прощаний и объяснений. И даже где-то неожиданно. Сентиментальность была бы излишне, выглядело бы смешно. Человек встал перед новым суровым испытанием.

Апостолы?.. Кто-то их видел?.. Что они обещали?.. Когда прибудут?... Нам их ждать?... Кто их будет сопровождать?.. Может они запаздывают?.. Мы знаем их?..

И на самом деле, был нехороший… Правда, мы не сидели без дела, и сделанного много, но нас разрушала одержимость  постоянно обвинять друг друга… Выяснилось, что в нашем мире нет ни одного невинного,  и все, еще в 88 предвидели осень 2020 года…потому что неправильно жили, потому что в 94 не стали хозяевами своих побед, остановились на полпути, ослабли, возгордились, бессмысленно восхваляли… И, выяснилось, что мы практически ничего не сделали: окопы не вырыли, армейским строительством не занимались, наши города и села не восстанавливали … не встречали и не провожали приезжающих…хочу сказать, что  никто и не приезжал…И зачем им было приезжать?.. На что им было смотреть, что им можно было показать?.. Чем удивить?..

Нечего сказать, есть в этом и моя вина, и крестьянина, и того, кто ставил камень на камень, и того, кто восстанавливал церкви, и старого и молодого, и руководителя и рядового, но… сказать, или..

Послушайте, у нас были крепкие границы, мы стояли от Омара до Аракса, не видно было конца и края страны…

Глаза солдата светились…Повсюду были ухоженные поля и сады…

Согласен, не все было хорошо, не все могло уместиться в пространстве требования времени и мировоззрения.

…Не все были достойны восхваления… Но...

Все прошло… Нет, закончилось, завершилось… Собрал вещи… Но, провожать его нет даже желания… Как пришел, так и уйдет… Никакого сожаления… Никакой прощальной церемонии… Ни мир был похож на мир, ни смех был похож на смех, хотя рождались дети, строились дома, сажались деревья. Было и немного гостей с других стран. И то, те были наши, просто приехали  нас навестить, посмотреть, изменились ли мы на самом деле, или остались такими же: немного наивными, немного мудрыми, мужественными и неотступными?

Я лично, например, считаю, что мы не изменились. Да, немного ослабли, и мысль наша не работает как прежде, бацилла безразличия вселилась в нас, и взгляд наш стал немощным, но, повторяю, мы не имеем права измениться, не можем, это непозволительно…

Дядя Меруж, который принес с собой в свой ветхий домик на окраине города Великую Отечественную (речь о многочисленных осколках, которые не давали ему покоя), любил повторять, что мужчина не имеет права оглядываться назад, как бы его не мучили воспоминания и славное прошлое. А кто воспринимал его слова буквально и спрашивал: почему? Он удивлялся:

-Потому что в оглядке есть страх, бегство и даже поражение…

В оглядке есть страх… Кто боится настоящего, то прячется там, это укрытие для всех нас…

Но мне там делать нечего. Давно истекло время моего пребывания в этом укрытии. Я добровольно, пред всеми, но не с согласия всех, покидаю эти места, будучи уверенным, что  никогда туда не возвращусь. Хочу сказать, отказаться от возможность крепко взяться за руку наступающего, было бы ребячеством, чем-то нелогичным, отступлением и отказом от имеющегося… Если мы не будет знать ответы на свои вопросы, не добьемся успеха, и ничего, ничего не получится, опять останемся одни и продолжим жаловаться на неопределенность, на наше непонятное состояние, на равнодушие и бессердечность других…

И опять дядя Меруж:

-Брат, я один построил дом, один посадил дерево, один противостоял тем, кто шел на меня, один преодолевал свою боль, но скажу, чтобы все знали, только страну невозможно защищать одному, только страну…

И сколько бы я не думал, ничего не могу добавить, всего несколько слов: может настало время полюбить СТРАНУ…