МОЕ ПОСЛЕДНЕЕ МОРЕ

Только не удивляйтесь. Сегодня я решил побеседовать…правда, это немного странно, но… ладно, не буду тянуть, да  я решил побеседовать с самим собой. Конечно же, это совершенно не означает, что я устал от всех, отяготел и, к слову, отдалился, просто я давно не встречался  с самим собой, не сталкивался, есть вопросы, на которые смогу ответить я и только я, и я обязан ответить. Не скрою, годы назад я несколько раз пытался сделать это, должным образом подготовился, детально и скрупулезно проанализировал некоторые эпизоды и моменты из своего прошлого, но когда настало время встать лицом к лицу с собой, не осмелился прийти на встречу, приправив мое отрицание тысячью и одним лживым свидетельством. Как говорится, не получилось, а точнее, наша встреча так и не состоялась. Но я не думаю, что есть повод для беспокойств и волнений,  для того, чтобы сделать из этого трагедию. Мир каким был, таким он и остался. Хочу сказать, что и эта встреча, если конечно в последний момент я вновь не обращусь в бегство, ничего не изменит. Возможно, это никому не будет интересно, как обычно бывает в таких случаях. Такое впечатление, что писатель пишет сам для себя, и написанное им тайно читает. Не думаю, что только он, хотя зачастую диалог на этом заканчивается. Так что это театр двух, или представление с двумя актерами, и притом без зрителей. Ни директора, ни охранника, ни гримера, ни хотя бы одного аплодирующего. Без декораций… Ничего мешающего. Я, например, в этом не вижу ничего трагичного.  В этих несостоявшихся встречах даже есть какой-то вдохновляющий намек и скрытое предсказание. Ну, хотя бы для меня – это так. Вполне возможно, что я ошибаюсь, но бояться ошибок, означает ничего не планировать, ничего не иметь и не подозревать, что это ничегонеделание - уже непростительная ошибка, подход, который лишает дара жить в гармонии с природой. Ну как теперь не попытаться узнать у самого себя ответ на один очень простой вопрос, хотя я не очень-то уверен, что ответ будет искренним, хочу сказать, лишенным лишних прикрас. Не скрою, меня всегда интересовало, что думает мой собеседник о традициях, придерживается ли он этих традиций или?.. И этот мой собеседник всегда отвечал вопросом на вопрос: «А ты?».

Признаюсь, об этом я часто думал, но, как будто кто-то мешал мне говорить об этом вслух, даже осмелился дать совет, насколько возможно держаться подальше от этого, рассказать, что там вооруженные огромными камнями люди с нетерпением ждут меня. И я не сказал, что наши древние, очень древние, уже устоявшиеся традиции и обычаи частенько мешают нам, что времена их соблюдения давно прошли и, что они уже  притворные, лишенные движущей силы… Мне страшно было подумать, что мы зашли  слишком далеко, застряли в самых отдаленных глубинах и темницах, и покинуть эти места у нас нет ни желания, ни смелости…

А я? Не знаю где я. Я как земноводное. Если не там, то побиваем камнями, а если там – то что-то теряю. Интеллигент, писатель, художник, артист не осмеливается объяснить толпе, что общественное мнение бесплодно, что в этом общественном мышлении мысль не процветает, что ни прошлое не пашет, ни настоящее не сеет поля будущего. И этот писатель, художник, артист, учитель становится неотделимой частью толпы, даже не спутником... подданным... ложный хозяин лживой системы ценностей. И обманутая толпа думает, что она диктует, и то, что делается, делается именно для нее, во имя ее благосостояния и светлого будущего…

И еще один вопрос, ответ на который, думаю, вас заинтересует. Вы когда- нибудь задумывались над тем, почему никто так и не заметил молчаливого старения наших сел, и как 200-300-летние дома спиной и плечами опираются друг на друга, чтобы вдруг не развалиться и не испытать стыд. Скажу, опять из-за нашего преклонения традициям, но вы не поверите, и произнесете в мой адрес 1000 и одно обвинение: мол причем тут традиции, обычаи и стареющие, разрушающиеся села?.. Даже неприлично думать об этом, просто стыдно… Об этом может услышать и враг, и друг… но… как это сказать, что на протяжении 100 лет в нашей деревне ничего, ничего не изменилось. Ну как тут не сказать, что вся проблема в мышлении… Нет, на самом деле это не плохо, что в этом самом 200-летнем доме родились и дед, и отец, и он, и его сын… Но… Вы не думаете, что эти наши традиции эгоцентричны? Что предводителем этих традиций является наше, уже давно перешедшее все границы, Его  величество Я.

…Я тоже родился в одном из таких домов, и до сих пор меня не покидает запах сырости, дыма из печи, старых вещей… Но, знаете, я горжусь, что этот дом построил дед моего деда, что все представители нашего рода вышли оттуда, что на уже потрескавшихся стенах в толстых деревянных рамках висят портреты моего дедушки, бабушки, деда дедушки… так, к слову, было около 50 лет назад… И всегда одно и тоже, неизменно… я боюсь… нет, не смерти, не смерть мой враг, со смертью можно и договориться, убедить, что она зачастую путает порядок и закон приближения…особенно день и час…

Я боюсь… потерять… и знаете кого? Народ... а также самого себя… и… желание писать… А свобода?...

Не хочешь ли ты спросить: не боишься ее потерять? Естественно, нет. А чего бояться, когда ты не знаешь, что это… То есть, так называемая свобода-  это неощущаемое самоутешение… как-то даже не логично потерять то, чего нет, никогда не было и не может никогда быть.

И еще, я боюсь также тех, кто каждый час, на каждом углу взывает к Богу… При встрече с ним, не знаю почему, мне кажется, что мы приняли ложное христианство… что мы таким образом обманули самих себя… А может и весь мир…

Нет идущего следом за мной. Не бояться?.. Нет идущего, потому что я не носитель материального… Что имею, практически неощутимо, и даже невидимо… И нет никого, кто бы поверил, не увидев… Я совсем в другом пространстве… толпа – в другом…

Не бояться?..

Многие хотели бы изменить мир, есть и такие, кто уверен, что они появились на этот свет с этой миссией, и  что это только их привилегия. И что самое обидное, что на планете Земле никогда не было недостатка в таких людях. Они приходили и уходили, а мир оставался прежним. И знаете почему? Отвечу, потому что он нерукотворен… человек не участвовал и не мог быть причастен к этому творению.

Я, к примеру, даже самого себя не смогу заставить измениться, хотя такое наивное желание частенько возникает. И я этого ни от кого не скрываю. Но… можно уверенно констатировать – никакого результата. И я не думаю, что это плохо. Если каждый из нас, в один прекрасный день решит измениться, мир потеряет самообладание, мир не сможет дышать…

Войны…они разрушают все, приближают человека к другой войне - более жестокой, более смертоносной, более разрушительной…Мы беспрерывно говорим об этом чудовище, везде и повсюду оно рядом с нами… Мы убиваем, нас убивают… нас убивают…мы убиваем… Мы вновь и вновь испытываем Бога, заставляем наказать нас…отказаться от нас…

Останемся одни… А может уже остались?.. Боюсь даже подумать…

А ты говоришь о свободе…

Помнишь, до третьей войны черви стали пожирать наши деревья, листья, побеги…от Гадрута и до Шуши не осталось ни одного дерева…черви уничтожили все… Под знойным небом стояли голые высыхающие деревья…

Сигнал?... Совет?... Тревога?...Предупреждение?.. Враг пробрался именно по этой дороге, дорогой, открытой другим… в сопровождении червя…

И Шуши…

Помолчим… Шуши для меня последнее потерянное море… Самое последнее…